Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея (ЛП) - Мосян Тунсю (книга жизни TXT, FB2) 📗
— Учитель, вы проснулись? Инъин дозволено будет зайти?
«О Небеса, за что вы даровали мне столь заботливую ученицу?» — горестно взмолился Шэнь Цинцю.
— Уходи, — тихо бросил он в адрес Ло Бинхэ.
Рука Ло Бинхэ застыла.
— Почему это я должен уйти? — шёпотом возмутился он.
— Учитель, сюда пожаловали несколько наших шишу, — присоединился Мин Фань. — Вы можете встать?
Вот уж воистину ни минуты покоя! Подскочив с лежанки, Шэнь Цинцю подтолкнул Ло Бинхэ к окну.
— Выходит, учителю по душе тайные свидания, — бросил тот через плечо.
В ответ на это Шэнь Цинцю от души хлопнул его веером по лбу:
— Можно подумать, этого учителя кто-то спрашивает!
Ну почему его ученику непременно надо превращать все в подобие любовной интрижки?
Ло Бинхэ бесшумно перемахнул через подоконник, но после этого вновь схватил Шэнь Цинцю за рукав:
— Учитель, когда все это закончится, вы согласитесь уйти со мной?
Решив, что он и без того утратил лицо, Шэнь Цинцю сдержанно отозвался:
— Этот учитель все ещё занимает пост лорда пика Цинцзин.
Можно подумать, что-то способно помешать Ло Бинхэ заявиться к нему, когда бы ему ни заблагорассудилось! Что же до самого Шэнь Цинцю, то ему вовсе не улыбалось предоставлять материал для продолжения «Сожалений горы Чунь»!
— Этого я и ожидал, — тихо вздохнул Ло Бинхэ.
Стоило ему закрыть окно, как бамбуковая дверь отворилась.
Командирский голос Ци Цинци проник в хижину еще раньше хозяйки — приподняв занавес, она скривилась:
— А ты, как я посмотрю, вконец изнежился! Можно подумать, в храме Чжаохуа тебя отходили всей толпой, а не задели от силы пару раз! Пять дней проваляться — где это видано?
— Не надо браниться, шимэй Ци, — повернулся к ней Шэнь Цинцю, натянув покаянное выражение лица. — Вы же знаете о моей болезни.
— Что я точно знаю, так это то, что с тобой вечно всё не слава богу, — фыркнула та.
За ней по пятам следовала Лю Минъянь, отвесившая вежливый поклон лорду Цинцзин, за ней — Лю Цингэ и Му Цинфан, а замыкали процессию всё те же Нин Инъин и Мин Фань. Теперь в без того не слишком просторной Бамбуковой хижине воистину было яблоку негде упасть. При мысли о том, что, не подчинись Ло Бинхэ, не было бы никакой возможности его спрятать, на лбу Шэнь Цинцю выступил холодный пот.
— Я говорил им, что с шисюном Шэнем все в порядке, и он просто спит, — виновато улыбнулся Му Цинфан. — Ну что, убедились?
Шэнь Цинцю указал собратьям на сидения и, заметив, что глаза Лю Цингэ так и рыскают по всем закоулкам с насторожённым выражением, бросил ему:
— Шиди Лю, я здесь!
Повернувшись к нему, тот бесцеремонно бросил:
— Кто тут был только что?
Примечания:
[1] Заноза в заднице — на самом деле Шэнь Цинцю называет ученика «глистом в животе» 肚子里的蛔虫 (dùzi lǐ de huíchóng) (вернее – аскаридой (Ascaris lumbricoides), но мы подумали, что лучше уж заноза в заднице, хотя, учитывая кровяных паразитов, это не так уж далеко от истины…
[2] Белоглазый волк 白眼狼 (bái yǎn lánɡ) — в букв. пер. с кит. «выкатить глаза по-волчьи», метафора для неблагодарного, злобного и коварного человека.
[3] Цзинь — 斤 (jīn) — мера веса, равная 500 г.
[4] Предупредительный — тут присутствует игра слов: употребленное в оригинале 贴心 (tiēxīn), помимо значения «теплый, заботливый, задушевный», имеет также значение «интимный».
[5] Оригинал — в оригинале 奇葩 (qípā) — в пер. с кит. «чудак, дивный цветок, выдающийся талант, гений (в ироническом смысле слова)».
[6] Многословная чушь – в оригинале 一纸空文 (yīzhǐkōngwén) – в букв. пер. с кит. «полон лист пустых значков», образно в значении «бессодержательная писанина, пустые слова».
Глава 76. Возвращение в Бездну
— Глава школы только что ушёл, — отозвался Шэнь Цинцю, вновь указывая ему на сидение.
Стоило ему поднять чайник, как Мин Фань сорвался с места, чтобы помочь учителю, но был остановлен его взглядом, велящим не вмешиваться. Когда Шэнь Цинцю налил всем чай, Лю Цингэ наконец сел, отхлёбывая из своей чашки.
— Ну разумеется, глава школы, — бросила Ци Цинци. — Судя по твоему лицу, шиди Лю, я уж решила было, что ты ожидал найти тут Ло Бинхэ.
Хоть её слова не несли в себе скрытого смысла [1], Шэнь Цинцю натянул очередную фальшивую улыбку, от обилия которых уже начинали ныть щёки:
— Как вы могли помыслить о подобном?
Весьма неделикатно шваркнув тонкую чашку о стол, Ци Цинци приподняла бровь:
— В самом деле, как? Да если бы этот Ло Бинхэ осмелился показаться на пике Цинцзин, то уж мы бы ему показали, будь уверен!
— Для начала стоило бы убедиться, что он в ответ не покажет вам, — тихо отозвался Му Цинфан, спрятав кисти в рукава.
Шэнь Цинцю не смог сдержать смешок, и Ци Цинци тотчас обрушилась на него с попрёками:
— Смешно ему, видите ли — а ведь всё это из-за тебя! Вот что я скажу тебе, Шэнь Цинцю: хорошо, что ты наконец взялся за ум, вернувшись к своим шисюнам и шиди, потому что, если бы ты вновь ушёл с Ло Бинхэ, ни слова не сказав, то Цинци первой позаботилась бы о том, чтобы тебя вышвырнули из школы — и посмотрела бы, останутся ли у тебя после этого силы смеяться!
Пусть Шэнь Цинцю и понимал, что ею двигала забота о нём, эти слова прозвучали столь резко, что у него возникло впечатление, будто грозная заклинательница, схватив за горло, припёрла его к стенке.
Окружённый этой толпой народа, лузгающей семечки — даже Лю Минъянь умудрялась делать это, не снимая вуали — Шэнь Цинцю почувствовал себя выставленным на всеобщее посмешище. Спеша сменить тему, он спросил:
— Как себя чувствует глава школы?
— С ним всё хорошо, — бросил Му Цинфан с таким видом, словно и он едва удерживался от досадливого вздоха в адрес Шэнь Цинцю.
— Если бы не нежелание шисюна лишний раз обнажать меч, — не унималась Ци Цинци, — и если бы его не застали врасплох, Ло Бинхэ ни за что не ушел бы безнаказанным после подобных бесчинств! Но задержись ты хотя бы ненадолго, будь уверен, смог бы узреть, как Сюаньсу вновь явил бы себя миру!
При этих словах сердце Шэнь Цинцю забилось сильнее [2], хоть самому ему никогда не доводилось лицезреть Сюаньсу, равно как и прочесть об этом в оригинальном романе. И о чём только думал этот Сян Тянь Да Фэйцзи — сложно ему, что ли, посвятить легендарному мечу хотя бы пару строчек? Одни раскаты грома без единой капли дождя [3]: ждёшь этого момента, ждёшь — чтобы в итоге остаться ни с чем!
Юэ Цинъюань, видите ли, был внезапно пронзён тысячью стрел — и всё тут!
С самого своего появления Нин Инъин скромно стояла в сторонке, потупив взгляд – заметив это, Шэнь Цинцю спросил у неё:
— Что случилось?
Приблизившись, ученица уставила на него красные, словно у кролика, глаза и, шмыгнув носом, попросила:
— Учитель, теперь, когда вы наконец вернулись, пожалуйста, не бросайте нас больше!
Вслед за этим слёзы вновь хлынули из её глаз, повергнув Шэнь Цинцю в пущую растерянность. Сам он редко давал волю слезам, пусть в глубине души лил их целыми водопадами, так с чего все его ученики повально выросли такими плаксами [4]?
Мин Фань не замедлил присоединиться к своей шимэй, горестно всхлипывая:
— Учитель!
Право слово, плачущая девушка — ещё куда ни шло, но здоровый парень — это уже чересчур!
При виде хлюпающих носом молодых людей Ци Цинци не удержалась от новых попрёков:
— Вот, полюбуйся, до чего ты довёл своих учеников! Тебе до них совсем дела нет? Что, никто, кроме этого неблагодарного недоноска, не заслуживает твоей заботы?
Ласково похлопывая Нин Инъин по спине, Шэнь Цинцю возмутился:
— С каких это пор я забочусь только о нём?
Залпом допив чай, Лю Цингэ прикрыл глаза:
— Просто останься здесь. Не уходи больше.
— Хорошо, — выдавил Шэнь Цинцю.
Похоже, это наконец-то удовлетворило Ци Цинци. Лю Цингэ как раз собирался что-то добавить, когда его взгляд внезапно застыл, вновь наполняясь жаждой убийства.
